Невдалеке от деревни, в сосновом бору стоял старый сруб, в котором жил колдун. Война не тронула этих мест, но общая послевоенная разруха коснулась дедовской деревни. Колдуна местные жители прозвали Лешаком. Настоящего имени его никто не знал.
Мало кто решался заглядывать в его глухой угол, разве что по крайней необходимости: если у кого-то в семье тяжело заболеют, или лесные хищники повадятся — то козу задерут, то корову. О нем говорить-то было опасно: сельсовет пропагандировал материализм, верующие старики молились втихомолку.
Однажды собрался Никифор поохотиться на зайца. Лес Никифор знал, как свои пять пальцев. Проходив несколько часов подстрелил только двух зайцев. Оглядевшись вокруг, заметил, что знакомый лес выглядит совсем незнакомым.
— Чертовщина какая-то! воскликнул он про себя. Лес знаю, а куда идти, не пойму.
И неожиданно вышел к сторожке колдуна. У сторожки не было забора, лужайка была как бы двором. Посреди лужайки стоял волк и глядел на Никифора. Он потянулся сдернуть с плеча ружье и тут же услышал голос Лешака:
— Не стреляй, Серый тебя не тронет, при мне не тронет.
В сторожке было открыто окно, но в окне колдуна не было, голос шел откуда-то изнутри. Но вот хозяин появился на крыльце:
— Заходи, коли пришел, небось притомился столько проплутавши.
Это было первое, чему удивился Никифор: откуда колдун знает, что он заблудился.
— А волк? — спросил Никифор.
— Я нашел Серого недалеко отсюда, его подстрелили охотники. Выходил зверя, выкормил. Теперь он иногда заходит ко мне, думаю, из благодарности. Слушается. меня, как собака.
Высунувшись в окно, старик мягко проговорил:
— Иди, Серый, в свой лес, там твоя судьба.
Потом, усадив Никифора за стол, принес холщовый мешок и объявил:
— У тебя жена болеет, нутро у нее болит. Вот здесь травки, они ей помогут. Завари их, дай остыть и выжми в отвар остатки. Пусть пьет до еды три раза в день.
— А откуда ты знаешь, что моя Авдотья больна?
— Все думают, что я колдун, — сказал Лешак, — но это не так. У меня получается блуждать сознанием в других местах, когда тело мое остается здесь, в доме. Так я увидел твою Авдотью и понял её недуг. Врачевать мне дано свыше.
— А что я попал к тебе, это тоже было случайно?
— Я специально привел тебя сюда, чтобы помочь Авдотье. Она достойна моей помощи, потому что любит животных и людей. Каждый человек наделен внутренней энергией. Но только единицы способны концентрировать её в одну точку.
Лешак взял с тумбочки граненый стакан, поставил его перед собой, уперся взглядом в стакан и Никифор увидел со страхом, что стакан начал медленно двигаться…
— Как тебе это удается? — воскликнул Никифор.
— Мне было семь лет, я полез на крышу нашего дома и полетел вниз. Полетел и почувствовал, как кто-то меня бережно подхватил и опустил на землю. А вскоре после моего чудесного падения я смог убедиться, что у меня появилась способность управлять своей энергией.
— Не только из-за больной Авдотьи я сделал так, чтобы ты вышел к моему жилищу. Скоро я уйду отсюда, меня уже позвали другие места. Ты объясни людям, что мой уход не принесет им ничего плохого. А теперь иди. Встретившись с Серым, не стреляй в него, иначе сделаешь плохо мне…
Вскоре после встречи Никифора и Лешака сельчане заметили над сторожкой столб уходящего в небо дыма. Они уже были в курсе, что Лешак уйдет от них, поняли, что горит его дом. Удивительно, ни одно дерево не воспламенилось, а дом выгорел до основания. Пепелище быстро заросло крапивой, так что от дома не осталось и следа.
Никифор, охотясь, никогда не встречал в лесу Серого. А его жена Авдотья благодаря отвару очень быстро поправилась…
